- Чем могу быть вам полезна, сэр? – Девушка за массивной стойкой была очень хороша собой, и даже дежурная американская улыбка нисколько её не портила. Любой другой мужчина бы улыбнулся этой красотке в ответ, но в его мыслях было место только лишь для одной женщины. Для Неё.
- Номер для одного, на ночь, - сухо ответил мужчина.
Девушка тут же принялась проверять, есть ли свободные номера. Через полминуты её поиск увенчался успехом.
- Да, у нас есть свободный номер. 312, 35 долларов в день. Берёте?
- Да, беру, - мужчина расплатился и черкнул в журнале посетителей имя и фамилию: Джон У. Хинкли.
- Третий этаж, направо от лифта, до конца коридора, - вновь улыбнулась девушка, выдавая новому постояльцу ключи. – Приятного дня!
Мужчина забрал ключ от номера и коротко кивнул, уходя.
В номере Хинкли первым делом зашёл в ванную и уставился в зеркало. Ничего не изменилось – из зеркала на него всё так же смотрел выцветшими голубыми глазами молодой некрасивый блондин, на лбу которого было большими буквами написано «ДЕРЕВЕНЩИНА!». Да, конечно, именно поэтому Она и отказала ему. Как он мог надеяться покорить Её, будучи… таким, какой он есть?
Умывшись, Хинкли пошёл распаковывать свой багаж. Одежда… ботинки… бельё… А вот и оно – коробка с аудиозаписями. Нет, не какое-нибудь музыкальное барахло типа этих новомодных британцев… как их там? Iron Maiden, кажется. Здесь… здесь Её голос, что звучит лучше любой музыки. Жаль, что в этом номере не на чем послушать… да и услышать могут. А Она – Она только для него. И он докажет, что достоин, несмотря ни на что.
Отложив коробку с записями, Хинкли достал самое главное. «Рём» RG-14. Всего лишь двадцать второй калибр, но что это значит? Даже обычная пуля такого калибра легко убивает, если правильно попасть, а пули, которыми он заряжен, обычными никак не назовёшь. Devastator. Разрывные. Маленькая смерть. Шесть маленьких смертей для одного человека.
Хинкли смотрел на револьвер как зачарованный. Проверил, на месте ли патроны, затем крутанул барабан и защёлкнул его, прямо как в голливудских фильмах. Да, его ключ к любви в полном порядке.
Завтра он сделает то, что должен.
***
Первая же его мысль после пробуждения, разумеется, была о Ней. О самой прекрасной женщине на свете. О единственной, с кем ему хотелось бы быть. О его мечте и судьбе. После этого дня он станет равен ей. Обязательно.
С трудом оторвавшись от этих мыслей, Хинкли встал и оделся. Его желудок настойчиво требовал еды. Конечно, «Парк Сентрал» - не «Хилтон» и не «Шератон», однако даже местный ресторан был для Хинкли дороговат, поэтому он вышел из отеля и отправился туда, где миллионы американцев каждый день гробят собственное здоровье. В «Макдональдс». По пути он купил первую попавшуюся газету, которой оказался «Вашингтон стар».
В «Макдональдсе» за столиком Хинкли развернул свежекупленную газету. Не то, не то, не то… где же оно? А, вот: сегодня, 30 марта, в час сорок пять пополудни, отель «Хилтон», встреча с представителями федерации профсоюзов. А сколько сейчас на часах? Не так уж много времени осталось, но слегка расслабиться всё ещё можно. Тем более что это, вероятно, последняя возможность расслабиться.
Вернувшись в номер, Хинкли вновь проверил «Рём». Всё та же приятная тяжесть шестизарядного, всё те же шесть патронов в барабане. Время? Время идёт.
Полдень. Почти пора. Здесь, в номере, осталось сделать последнее и самое важное – объясниться с Ней. Хинкли достал чистый лист бумаги, ручку и начал своё послание.
«Дорогая Джоди! Есть определённая вероятность, что я буду убит при попытке достать Рейгана. Именно поэтому я сейчас пишу тебе это письмо…»
Хинкли писал очень быстро – тому, кто действительно любит, несложно найти слова…
«Джоди, я бы моментально бросил мысль о том, чтобы достать Рейгана, если бы я только мог завоевать твоё сердце и прожить с тобой до конца жизни…»
…особенно если он не верит в то, что когда-либо вернётся. Разве не так?
«Джоди, я прошу тебя заглянуть в своё сердце и дать мне хоть шанс завоевать твои уважение и любовь этим историческим деянием. Навеки любящий тебя, Джон Хинкли».
Закончив письмо, Хинкли задумался. Может быть, стоит отправить?.. Хотя нет. Об этом наверняка позаботятся пресса и федералы. Отодвинув от себя письмо, Хинкли решительно встал, сунул «Рём» в карман брюк и отправился к выходу из гостиницы.
Следующая остановка - «Хилтон». Путь к любви, раскрашенный алым. Алым, как кровь. Как кровь.
Ну и толпа же тут, у этого «Хилтона»! Ладно, потихоньку, осторожно проходим через людское море, поближе к «президентскому проходу»… «Хилтон», наверное, считается совершенно безопасным после убийства Кеннеди… А президента хорошо охраняют…
Предаваясь таким размышлениям, Хинкли сильно толкнул какого-то рыжего дылду. Он пробормотал себе под нос «Извините…» и начал пробиваться дальше, не замечая заинтересованного взгляда, которым его проводил этот человек.
Если бы Хинкли был понаблюдательнее, он бы узнал этот взгляд, который преследовал его с самого «Грейхаунд лайнс». Он мог видеть этого человека в лобби «Шератона». Или в ресторане «Парк Сентрал». Или в «Макдональдсе». Или в автобусе, которым он ехал от «Парк Сентрал» к «Хилтону»… Однако Хинкли был слишком занят мыслями о Ней и о предстоящем деле, чтобы обращать внимание на рыжих незнакомцев.
Хинкли нервно сжимал рукоять лежащего в кармане «Рёма». Два часа двадцать пять минут. Рейган всё ещё внутри. Неизвестно, сколько он там пробудет. Шум, репортёры, толпа народа – всё это сильно мешало сосредоточиться. Внезапно чья-то тяжёлая рука легла на плечо Хинкли. Он раздражённо обернулся и встретился глазами с тем самым рыжеволосым верзилой.
- Что надо? Отвяжись! - буркнул Хинкли, намереваясь повернуться обратно. Однако что-то его удерживало, не давая отвернуться. Хинкли чувствовал, что его тянет смотреть в эти странные глаза… да что же это такое, а?!
- Ты хочешь прославиться. Ради любви. Я помогу тебе, - ухмыльнулся рыжеволосый.
В следующую секунду Хинкли провалился во тьму.
Пробуждение было столь же неожиданным. Хинкли стоял в двух метрах от президентского «Линкольна», сжимая в левой руке «Рём», а в правой… кинжал? Длинный кинжал, весь в крови? Что за чертовщина? Откуда?
Люди вокруг кричали от ужаса, толпа разбегалась, кто-то уже лежал под ногами бегущих людей… и сквозь этот шум Хинкли услышал голоса полицейских: «НИ С МЕСТА! БРОСАЙ ОРУЖИЕ! НЕМЕДЛЕННО!!!»
Хинкли медленно взглянул вниз. Под его ногами лежали четверо. Пресс-секретарь президента с огромной дырой на месте левого глаза, два обезглавленных тела в чёрных костюмах… и сам президент, вспоротый от паха до горла. Ближе к выходу из отеля валялись ещё трое. Судя по их позам, столь же мёртвые, как и эти четверо.
- Неужели это всё сделал я?.. – тупо прошептал Хинкли, роняя ставший невероятно тяжёлым «Рём» и отбрасывая кинжал. Его мгновенно скрутили, заковали в наручники и потащили к полицейской машине. И заинтересованный взгляд всё того же странного рыжего человека, на этот раз сидящего в огромном «крайслере», вновь провожал убийцу.
***
А дальше… Дальше были допросы. Федералы выжимали Хинкли досуха, выдавливая из него всё до капли. Историю его никчёмной жизни. Историю преследования Джоди Фостер. Его нездоровую любовь к фильму «Таксист». Правду о его предыдущем аресте, когда он собирался убить Джимми Картера. Однако следствию так и не удалось понять, как Хинкли, человек без какой-либо подготовки, сумел шестью выстрелами убить трёх полицейских и пресс-секретаря президента, обезглавить двоих подготовленных профессионалов из Секретной службы, а потом убить президента.
Дальше была пресса. Портрет Хинкли не сходил с первых полос. По телевидению постоянно показывали те три с половиной секунды ужаса, заснятые одной из камер. Даже в замедленном повторе Хинкли двигался с нечеловеческой быстротой. Газетчики на все голоса вопили о несчастьях, обрушившихся на американскую землю, о руке Москвы, о проклятии Текумсе и о куче прочих глупостей. Журналисты довели Фостер до нервного срыва, не давая «истории о несчастной любви» остыть.
Дальше был суд. Хинкли был признан невменяемым и отправлен в психиатрическую клинику Сент-Элизабет, где через несколько недель его пребывания случился пожар. Начавшийся и закончившийся в его палате. Всё, что осталось от Хинкли, – сильно обгоревший скелет. Когда приехали федералы, кто-то из психов им сказал, что видел рыжего человека, проходившего мимо палаты Хинкли… Но какой уважающий себя федерал будет слушать свидетельства психов?
Агенты ФБР уезжали из Сент-Элизабет разочарованные. А вслед за ними… Вслед за ними двинулся «крайслер», рыжеволосый водитель которого с огромным любопытством смотрел на стены клиники, пока там были федералы.
Он выполнил своё дело. Как и в прошлый раз, в Далласе, оставив после себя только загадки.
Теперь он может вновь исчезнуть. Как всегда – бесследно.
До следующего раза.
